Бульдожья схватка - Страница 62

— Интересный камешек… — повторила Даша. — А почему же в таком случае вы вдруг стали уходить на дикой скорости, пренебрегая всеми правилами?

— Что-то показалось шоферу… — усмехнулся Петр.

— А почему ваша замыкающая машина вдруг помчалась на стройку, и мальчики, из нее вылетевшие, о-очень энергично кинулись в недостроенное здание?

— Серьезно? — Петр чуточку деланно, но стараясь все же не переигрывать особо, оглянулся. — То-то я смотрю, не видно нашей третьей машины… — Повернулся к Земцову: — Вы не в курсе, куда она делась? Давали какое-нибудь распоряжение? — Никакого, — добросовестно поддерживая игру, но все же с некоторой неохотой пожал плечами Земцов. — Может, им тоже показались какие-то глупости…

— Простите на хамском слове, но не охрана у вас, а скопище неврастеников,

— усмехнулась Даша. — Одним что-то показалось, другим нечто померещилось…

— Какие есть, — угрюмо сказал Петр.

— Положительно, неврастенические реакции… Павел Иванович, а нельзя ли мне сесть в вашу машину и осмотреться?

— А ордер у вас есть?

— Помилуйте… Неужели вы настолько жадны, недоверчивы и подозрительны, что не дадите очаровательной женщине посидеть две минуты в вашем роскошном автомобиле? Всю жизнь мечтала о «мерседесе»… — и она улыбнулась с лукаво-застенчивым видом первоклассницы, выпрашивающей у папы мороженое.

Не хотелось выглядеть совсем уж глупо. Вздохнув, Петр сделал широкий жест:

— Бога ради, посидите, полежите…

— Э нет, насчет последнего — вы меня с кем-то путаете… — тихо сказала она, села на заднее сиденье.

И, конечно же, сразу заинтересовалась прорехой в чистейшей светло-коричневой кожаной обивке. Присмотрелась, высунула голову из машины:

— Павел Иванович, можно вас? Он хмуро сел. Дата подцепила ногтем край прорехи:

— Если не секрет, это у вас что?

— Сигаретой прожег по пьянке, — сообщил он.

— Господи, как вы, богачи, непринужденны в обращении с дорогущей собственностью… Я бы, наверное, так не смогла… — она непринужденно сунула в дыру палец, покрутила. — Можно, я тоже чуть-чуть поковыряюсь?

— Прошу, — сухо кивнул он.

С сосредоточенным лицом и хваткой опытного хирурга Даша довольно долго исследовала указательным пальцем дыру. В конце концов, хотя и старалась этого не показать, признала свое поражение. Вынула палец, спросила:

— Куда вы ее дели?

— Кого?

— Пулю.

— Господи… — поморщился Петр. — Вы детективы не пишете?

— Не сподобил творец. Обо мне писали — это было… Павел Иванович, все это чрезвычайно странно.

— Что именно?

— Даже не то, что на вас покушались с помощью огнестрельного оружия дважды в течение четырех дней, хотя и это само по себе удивляет, — о вас в качестве фигуранта по такому делу я бы думала в последнюю очередь… Главная странность — это ваше поведение. Каковое, простите за откровенность, внезапно пошло вразрез с вашей предшествующей жизнью. Вы всегда были одним из самых незапачканных негоциантов в Шантарске. всамделишной белой вороной. Все, что на вас имеется, по большому счету — смешные пустячки, вполне даже извинительные в условиях России-матушки. И вдруг… Простите, но вы ведете себя. словно какой-то шпанистый отморозок. Тупо размазываете кровавые сопли по лицу и талдычите: «Да не видел я, начальник, кто меня пописал…» Хотя на самом деле наш отморозок прекрасно знает, кто его пырнул, и намерен разобраться, не привлекая органы… Павел Иванович, это не ваше поведение. Совершенно на вас не похоже. Я, конечно, не говорю. что вы обязаны умолять о защите, с пеной у рта требовать ох рапы и помощи. Ничего подобного. Но меня не на шутку удивляет ваша полнейшая закрытость. Вы зажаты, как упрямая устрица на тарелке гурмана…

— Вам просто мерещится.

— Ничего подобного, — сказала Даша. — Грешно хвалиться, но я все же неплохо знаю свое ремесло. И о вас успела составить представление. Так что говорю со всей уверенностью… Вы знаете что-то — но молчите. И это предельно странно. Обычно люди ведут себя так, когда страшно опасаются за свою жизнь. Или боятся, что выплывет на свет божий нечто жутко опасное или стыдное. Но в городе нет людей, которых вы могли бы бояться страшно. У вас нет за душой жутких проступков пли суперстыдных дел. И тем не менее… Только не надо меня уверять, что это работает какой-то псих. Не поверю. Весь мой опыт восстает против такого — назовите это чутьем, интуицией, хоть телепатией… Ведь в чем главная опасность? Да в том, что ваш стрелок, очень похоже, не намерен останавливаться. У него есть какой-то план. Но без вашей помощи я не могу и близко подобраться… Вас же пристрелят в конце концов, неужели вы этого не понимаете?!

Ох, как погано было на душе… Но что он мог ей ответить? Что не может дать ни малейшей ниточки, ведущей к стрелку, исключительно оттого, что на самом-то деле он вовсе не Павел, а Петр? Петр, который понятия не имеет, в чем тут дело. Интересно, кто на ее месте в это поверит?

— Мне нечего вам сказать, — промямлил он, глядя в сторону.

— А я бы вам сказала, — призналась Даша, хмурясь. — Неофициально. Такое сказанула бы… — Она вздохнула, сожалея об отсутствии возможностей, официальным тоном продолжила: — Иными словами, вы не собираетесь подавать заявление о направленном против вас террористическом акте?

— Не было никакого акта. Камешек…

— Ну что ж, желаю здравствовать… — Даша вылезла из машины и, не оглядываясь, решительным шагом направилась к своей «шестерке».

Петр угрюмо смотрел ей вслед, пока машина не отъехала. Земцов тем временем разговаривал о чем-то с парнями из подъехавшей наконец третьей машины. Вскоре он вернулся, с безразличным видом спросил: