Бульдожья схватка - Страница 60

К оглавлению

60

Он унес «дипломат» в комнату отдыха. Вернулся к столу:

— Жанна, я домой, распорядись насчет машины…

Глава шестая
НИ ДНЯ БЕЗ ПРИКЛЮЧЕНИЙ

И, едва нажав клавишу, быстро вышел в приемную — конечно, стараясь, чтобы все выглядело вполне естественно. Он успел вовремя: Жанна как раз подняла трубку:

— Толя? Машину шефу.

Пресловутая цепочка была укорочена до предела: от Жанны, в противоположность прежним порядкам, сообщение должно было поступить непосредственно шоферу Петра, рядом с которым, словно бы случайно, должен был оказаться один из земцовских ребят. Так что проверка упрощалась…

Во внутреннем дворике никаких сюрпризов подстерегать не могло — разве что убивец окажется одним из сотрудников и шмальнет из комнаты или коридора фирмы. Но в это плохо верилось — нужно быть самоубийцей, народ наэлектризован случившимся, нервничает и паникует по пустякам, моментально подметят неладное и сообщат охране. Хотя…

— Андропыч, — сказал Петр, подходя к машине. — Тут, — он показал на ряды высоких евро-окон, — есть кабинеты, где хозяин сидит в одиночку?

Кажется, ухватив на лету его мысль, Земцов машинально задрал голову:

— Косаревский… Гармашовский… Ага, еще Панкетьянова. Шеф, про камикадзе думаете?

— Ага, — кивнул Петр, усаживаясь на заднее сиденье.

— Что-то мне плохо верится. Во-первых, ни один из трех не похож на камикадзе, а во-вторых, оконца-то европейские, без форточек, сами видите. Намертво заделаны. А через кондиционеры не выпалишь…

Высокие зеленые ворота раздвинулись, и кортеж из трех машин вырулил на улицу. Здесь имелось единственное, но весьма существенное неудобство: уехать от «Дюрандаля» можно только по одной-единственной улочке, как и подъехать — опять-таки по одной-единственной. В этой части города, как нигде в Шантарске, высока концентрация улиц с односторонним движением. Так уж постарались мудрые головы планировщиков. Неизвестно, насколько это облегчало движение, но вот с точки зрения безопасности — о чем Петр прекрасно догадывался и без земцовских разъяснений — являло сущую ахиллесову пяту. Тот, кто замыслил нечто недоброе, гад такой, всегда знает, по какой улице ты приедешь и по какой уедешь…

Должно быть, мысли у них с Земцовым шли параллельным курсом. Тот, сидя рядом с озабоченной физиономией, вдруг сказал:

— Вы и теперь считаете, Павел Иванович, что я тогда зря твердил насчет неудобства выбора места?

«Что там считать, когда это был не я…» — уныло подумал Петр, а вслух сказал:

— Андропыч, если я буду посыпать главу пеплом и громогласно признавать ошибку, это чем-то поможет?

— Вряд ли…

— Вот видишь, — — пожал плечами Петр. — К тому же…

Они сидели, не поворачиваясь друг к другу, оба смотрели вперед, разделенные довольно широким пустым пространством, — и Петр отчетливо увидел возникшую вдруг в наклонном зеленоватом лобовом стекле круглую дырочку со змеившимися от нее лучиками трещин, а долей секунды позже ощутил легкое согрясение мягкого сиденья…

Еще мигом позже Земцов сбил его на пол и навалился сверху, что-то рявкнув водителю. Их бросило в сторону, к дверце — «мерс» заложил крутой вираж, мотор басовито взревел, вокруг послышались раздраженные гудки…

Из своего неудобного положения на полу Петр ничегошеньки не видел вокруг. Он оцарапал щеку об одно из барских удобств «пятисотого» — никелированную пепельницу на консоли меж передними сиденьями, мало того, ухитрился физиономией вырвать ее из гнезда и сейчас сопел, фыркал, пытаясь прочихаться, отплеваться от засыпавшего глаза и ноздри пепла. Земцов орал что-то в портативную рацию, машина неслась, как метеор, и у Петра отчего-то вертелась в голове не самая уместная в данный момент мысль: нужно будет дать втык шоферу, чтобы не забывал перед каждой поездкой вытряхивать пепельницу…

Тихонько скрипнули тормоза. Машина остановилась.

— Слезь ты с меня, наконец, — придушенно запротестовал Петр.

Земцов выпрямился, распахнул дверцу, вылез. Петр последовал за ним, сердито смахивая с пиджака невесомый пепел. Один из его собственных окурков угодил в нагрудный карман пиджака.

Машина стояла в довольно-таки безопасном местечке — на вершине Сторожевой сопки, неподалеку от заложенной некогда казаками исторической часовни, той самой, что, к вящей гордости шантарцев, украшала до сих пор десятирублевки. Рядом приткнулся «пассат», трое охранников вылезли и бдительно провожали взглядами проезжавшие машины.

Место, Петр оценил, было безопасное — с одной стороны крутой обрыв, с другой — асфальтовая двухрядка, заканчивавшаяся у часовни. Вряд ли кто-то моторизованный смог бы удержаться у них на хвосте, а то, что они здесь бросят якорь, опять-таки никто не мог предугадать…

Мельком глянув на кинувшегося к ветровому стеклу Земцова, он нырнул в машину, присмотрелся к сиденью. Конечно же, там зияла изрядная прореха. Вытащив перочинный ножичек — единственное, что у него осталось при себе от собственной жизни, благо никаких подозрений не вызывало, а дорого было как память, — Петр безжалостно, в два счета расковырял прореху. И вскоре держал меж большим и указательным пальцами слегка деформированную пулю — трудно было с ходу сделать выводы, на глазок провести безошибочную экспертизу, но больше всего она напоминала стандартный боеприпас к отечественному автомату «пять сорок пять на тридцать девять». Форма, нарезы — все за то…

Он молча продемонстрировал пулю Земцову. Тот, не особенно долго поизучав ее, пришел к тому же выводу:

60