Бульдожья схватка - Страница 29

К оглавлению

29

— Ну, а я-то тебе зачем?

— Молчи и слушай… Если есть миллионы долларов, отсюда автоматически вытекает, что есть и люди, которые за них будут рвать друг другу глотки. В фигуральном смысле, конечно, — это не тот уровень, на котором вульгарно палят в конкурента из ржавого китайского ТТ или бьют по голове в подъезде. Тут никто и не стреляет, тут сидят люди в галстуках и хитрейшими маневрами добиваются, чтобы полноводные реки баксов потекли не к Иванову, а к Петрову. Убийствами таких проблем не решить — вот потому и нет убийств, не из порядочности, а из прагматизма… И сложилось так, что я — один. Есть верные люди, но это не совсем то. Меня просто должно быть двое, я тебе однажды это уже говорил. Вся сильная сторона дела в том и заключается, что меня считают в единственном числе. А будет двое. Ты проводишь последние консультации — дело нехитрое, Косарев поднатаскает — и лихо подмахиваешь все нужные бумаги. Тоже дело нехитрое. Все давно готово, осталось дождаться прилета западных людей и закрепить договоренности на бумаге… Ну, а я — я-то как раз и сижу в столице, зорко следя до последнего момента, чтобы ничего не сорвалось. Только так мы их и обставим. Потому что никому в голову не придет, что нас двое, что я раздвоился… Понял наконец? Мой интерес — контракты, обеспечивающие стабильное существование фирмы как минимум на пятилетку. Тебе

— баксы… и, как недавно выяснилось, Катька. Все довольны. И никто никогда не узнает правду, а если и узнают — поезд ушел… Вот… Детали я тебе не буду объяснять по одной-единственной причине: тебе это ничуть не поможет, ничуточки не облегчит задачу. С тем, что ты сейчас знаешь, и с тем, что подскажу по ходу дела, и так справишься. Вполне достаточно. Главные труды — на мне… Ну, есть вопросы по сути нашей негоции?

— Да нет, пожалуй, — подумав, сказал Павел. — Теперь все ясно. Но, знаешь… Как же я буду что-то подписывать? Подписи наши с тобой — как небо от земли…

— Петруччио… — досадливо поморщился Пашка. — Но уж об этом я должен был подумать заранее… Вот, держи справочку. Положи в стол, когда приедет Косарев, пригодится. Здесь наш милый доктор авторитетно заверяет от имени науки медицины, что у тебя после аварии в правой кисти произошло ущемление какого-то там нерва с непроизносимым латинским названием и микроповреждение малой косточки с еще более заковыристой латинской кличкой… Усек? Будут составлены и юридически оформлены документы, узаконивающие на ближайшее время твою подпись… Теперь господин П.И. Савельев расписывается так и только так… Поскольку никто не сомневается, что ты — это я, все пройдет, как по маслу. Ну, а через пару-тройку месяцев, когда все вернется на круги своя, нерв либо сам расщемится, либо мне сделают операцию — и подпись станет прежней. Что будет опять-таки надлежащим образом оформлено. Бог ты мой, и ты так спокойно реагируешь? Знал бы, как я напрягал мозги…

— Да, мозги у тебя… — не без уважения сказал Петр.

— А ты думал, братишка! Те еще мозги! Этой комбинацией, когда все меня считают одним, а на деле нас двое, мы этих козлов переиграем, как детишек… Только, я тебя умоляю, стисни зубы и терпи. Никаких звонков Кирочке… впрочем, я так понимаю, там все сгорело, а? Тем лучше. Прорвемся! — Он демонстративно погладил себя по голове. — Ну и мозги у господина Колпакчи! И в гостинице советской поселился мирный грек…

— А почему — Колпакчи?

— Потому что фамилия смешная. Вдумайся. Грек. Можешь ты на все сто относиться серьезно к греку, Георгию Спиридоновичу Колпачки? Вот видишь, и никто не может… Грек Колпакчи — это что-то из водевилей…

— Жук ты, братишка, — улыбнулся Петр.

— А то! Ладно, давай работать. Вот фотографии. Этих ореликов я тебе еще не показывал. Хрен с усами — председатель правления «Шантарского кредита». Есть такой банк. Хрен в золотых очках — глава областного департамента природных ресурсов. Завтра в «Кедровом бору» состоится небольшой пикничок для белых людей. Ты, естественно, тоже зван. На лоне природы, в ароматах шашлычков потолкуешь с обоими красавцами. Не напрягайся, ничего особо сложного тут нет. Все давным-давно обговорено. Твоя задача — дать им этакое последнее напутствие, похлопать ободряюще по спине перед последним решающим шагом. И только-то. Мы сейчас обговорим все детали, нюансы и подробности, после чего у тебя пройдет, как по маслу… Это я тебе говорю, мирный грек!

Глава седьмая
ВЫСОКОЕ ИСКУССТВО УБЕЖДАТЬ

Ближе к вечеру на следующий день господин Савельев Павел Иванович, промышленник и негоциант, ет истера, ет цетера, уже сидел на заднем сиденье мощного «мерседеса», лавировавшего среди плебейских гачек с высокомерной вежливостью истого аристократа — той самой вежливостью. что смотрится для умного человека прямым оскорблением.

Рядом сидела красавица супруга в светло-коричневом брючном костюме и желтенькой блузке — Петр уже подметил, что его нежданная любовь предпочитает брючные костюмы платьям, но это ничего, ей идет, ей все идет… и что прикажете делать с колотящимся сердцем? Избавитель пленной принцессы, извольте любить и жаловать…

Вскоре машина вырвалась за город, попетляла по узкой дороге меж поросших густым сосняком склонов — и подплыла к железным воротам в глухом высоченном заборе. Из вахтерки высунулся хмурый субъект, всмотрелся — и ворота тут же автоматически открылись.

За воротами обнаружился райский уголок — аккуратненькие бревенчатые коттеджи, стилизованные под старинные терема, чистые, без малейших выбоинок асфальтовые дорожки, невысокие фонари из желтого стекла. Машину и водителя оставили на обширной стоянке, двинулись в глубь райского уголка пешком. Петр ухитрялся постоянно отставать на полшага, так что Катя, сама того не зная, служила ему проводником в незнакомом самозванцу месте, которое Пашка знал как свои пять пальцев.

29